— Ничего, — тихий, на грани слышимости голос Мики. — Всё нормально. Ты можешь.

Отрываю взгляд от её груди и встречаюсь с девушкой взглядами. Слезы из обоих глаз текут, не прекращаясь, но губы всё пытаются сложиться в улыбку. Девушка дрожит, но пытается храбриться. Она больше не сопротивляется и именно это выбивает искры из сознания зверя. Как? КАК?

Словно по щелчку человеческий разум возвращает себе контроль, и я в ужасе отпрыгиваю от девушки. Мысли взрываются хороводом, и паника начинает захлестывать с головой. Почему ни я хозяин собственного тела? Чертова Зана! Тварь! И ладошка Мики, что обжигая своим наличием, ложится мне на щеку.

— Тише, Крут, тише, — её голос, подобен оазису в пустыне. — Всё хорошо. Дыши глубже, успокойся. Ничего страшного не произошло. Ты это ты, и никто не сможет это у тебя отобрать.

А она стоит передо мной, в одном только подобие шорт. Костяные наросты спадают, оголяя тело девушки, но та и не думает как-то прикрываться. Лишь твердо смотрит мне в глаза, продолжая медленно поглаживать по щеке.

— Дурочка, — вырывается у меня, причем на русском. Вижу непонимание на лице девушки, но это всё фон. — Что же ты делаешь…

Я чувствую зверя, он еще никуда не ушел, буквально застыл на пороге, но уже не буянит. Не перетаскивает одеяло на себя, не фонит похотью. Его состояние можно сравнить с тихим кошачьим мурлыканием. Когда животное вроде еще не определилось, но уже не может сдерживать это в себе.

Вот и я сейчас стоял, подобно соляной статуе, пытаясь собрать мысли в кучу. Бедлам в голове кружил вихрем, никак не позволяя мыслить трезво. А теплая ладошка всё гладит по щеке, с каждым сантиметром расширяя островок спокойствия и умиротворения.

Не знаю, как так получилось и когда, но твердо взяв себя в руки, осознал, что лежу головой на коленях у девушки. Мика гладит мои волосы, стеклянным взглядом смотря прямо. Она уже не обнажена, на ней моя, отброшенная до этого, футболка. Слезы высохли, но дорожки покрасневшей кожи видны и сейчас, а еще я слышу мелодию. Тихую, размеренную, она царит здесь, заставляя глаза слипаться.

— Спи, — опустив глаза, шепчет девушка. — Я рядом. Я всегда буду рядом.

Сон пришел не сразу, а может и мгновенно? Сложно сказать. Нельзя так хорошо чувствовать себя в реальности. Пожалуй, впервые за несколько дней я обрел покой. Не было ни похоти, ни страха, ни боли. Урчание зверя замолкло, позволяя мне полностью вернуть контроль, что над телом, что над разумом.

Проснулся я внезапно. Не было промежуточного состояния, но оно и понятно. То, что сидит внутри меня, явно имеет нечеловеческую природу. Зверь, животное, хищник. Чужой разум? Или просто разделившийся пополам мой? И, если я больше не хочу терять над собой контроль, ответ нужно найти, чего бы мне это не стоило. А значит, я должен стать хорошим учеником, чтобы те два метра безобразия, с этим помогли.

Открывая глаза, даже не удивился остроте зрения. Будто несколько часов назад никто не тыкал мне в них острым кончиком хвоста.

В камере было пусто. Хотя это не удивительно. Глупо ожидать, что Мика всё еще здесь. Да я даже не удивлюсь, если теперь девушка будет меня избегать. Слишком ярким был её страх и почему-то именно это запомнилось четче всего остального.

Ранее утро, столовая и никого. Жутко хотелось принять душ, или же, на крайний случай, хотя бы просто умыться, но помня слова одного из учеников Мастера, свои желания засунул поглубже.

Вообще, надо бы подробнее разузнать о местном распорядке дня, чтобы в очередной раз не попасть впросак, но пока не у кого. Спрашивать же об этом у девушки, что подает еду, не хотелось вовсе.

— Доброе утро, — голос Мики заставил вздрогнуть.

Девушка появилась из прохода, что вел на выход из столовой и выглядела она, хм, привычно. Только в глаза не смотрела, что невольно заставило сморщиться. Мокрые волосы, новая одежда, которая выглядит сильно иначе предыдущей и костяные пластины, что стали заметно крупнее.

— Доброе утро, — поприветствовал девушку в ответ. — Мик, я хотел извиниться за вчера и поблагодарить…

— Не стоит, — холодный тон в ответ, и молчаливый проход мимо.

Что ж, ожидаемо.

— И чего ты расселся? — садист-младший, под номером два. — Нет, если ты, конечно, предпочитаешь порку, то можешь продолжать.

— Куда? — подавив злость, повернулся я на голос.

— На арену, — оскалился этот нехороший индивид. — Хин ждет только тебя. И да, он очень не любит ждать!

Оставив недоеденную тарелку с кашей, без особого энтузиазма направился в сторону арены. Кажется, ни будильников здесь не будет, ни каких-то других оповещений. До всего придется доходить самому.

Учитель, а он же Хин, действительно был на арене один. Недовольное выражение лица, голый торс и шипастая дубинка, обитая железом, в руках.

— Слышал о твоих ночных подвигах, — именно этими словами меня и встретили. — Плохо.

— Да ладно? — вырвалось у меня непроизвольно.

И судя по сощуренному взгляду, это я зря.

Увернуться от запущенного в меня снаряда, удалось без труда. Правда, то мгновение поворота корпуса, когда взгляд не следил за учителем, аукнулось мне тяжелым ударом в лицо. После был пинок под ребра, и попытка вбить меня в доски арены, но от последнего удалось откатиться. После подорваться на ноги и застыть. Дальше учитель не двигался, продолжая прожигать меня снисходительным взглядом.

— Скажу честно, я на распутье, — ровным тоном заговорил он. — Ты пустышка. Жалкая, беззубая, даже еще не заготовка, а так, мусор. Если у всех других есть хоть какие-то начальные данные, то вот у тебя, из-за обнуления, ничего этого нет. Одни лишь инстинкты и непонимание происходящего. И вот сейчас я должен понять, стоишь ли ты того, чтобы тратить на тебя своё время? Или проще будет продать тебя какому-нибудь сраному коллекционеру? Как неведома зверюшка, для разных там экспериментов, ты вполне себе зайдешь. И, возможно, даже тебе понравится быть чьей-то уникальной вещью. Нет, ну а что? Кормят, поят, трахают, мечта, а не жизнь!

— Не надо вещью, — мотнул я головой. — Просто мне никто ничего не объяснил. Тыкаюсь, как слепой котенок…

— Да мне срать! — рявкнул, внезапно, мужик. — Ты здесь ни один живешь, или что, только и можешь, что баб за сиськи мацать⁉

Рывок в мою сторону был слишком быстрым. Глаз даже не уследил, а я уже снова на полу, пытаясь протолкнуть в легкие хоть капельку воздуха. Удар, сначала под дых, а после прямой и тяжелый в грудную клетку, буквально вышибли из меня все другие мысли, кроме как желание вдохнуть. А еще, кажется, обломки ребер проткнули легкие. Пузыри крови во рту иного трактованы не давали.

— Вот что-что, а регенерация у тебя чудо как хороша, — словно сквозь толщу воды, донесся голос Хина. — Ты бы стал моим любимым учеником! А то остальные слишком хрупкие.

Сука. Смысл его слов дошел даже сквозь боль, звон в ушах, и пелену перед глазами. Когтями шкрябая пол, задыхался. Может, ну его к черту? Но хрен там плавал. Спустя несколько минут мучений, когда глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит, удалось-таки сделать небольшой вдох. Пускай через боль, пускай мозги уже пылали, но смог. Главное не делать резких движений и вдыхать совсем по чуть-чуть, не позволяя легким раскрываться больше необходимого.

— Я же говорю, — хлопок по спине, при первой попытке подняться, вновь свалил меня на пол, — отличная регенерация!

Казалось бы, что может быть хуже учителя садиста? Садист маг, в лице Мастера, заглянувший на огонёк моих хрипов.

— Вот что мне в тебе нравится, Хин, так это любовь к своему делу! — Мастер явно пребывал в хорошем расположении духа. — Поверь, его потенциал намного выше, нежели простой мальчик для битья! Сможешь раскрыть, и награда тебя не разочарует. А пока, я его забираю. Вставай и за мной. Советую, не отставать.

— Да, Мастер, — прохрипел я, прекрасно помня возможные последствия.

— Надо же, — усмехнулся Хин, — поддается-таки дрессуре.

Всё, что мне оставалось, так это сделать в памяти зарубку, не более. Всё что я могу, так это подстраиваться, и чтобы хоть как-то нивелировать всё это дерьмо, придется играть послушного мальчика.